Пятница, 29.03.2024, 18:59
Сайт Алины Витухновской .::. www.alinavit.ru
Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Категории раздела
Афоризмы [9]
Афоризмы Алины Витухновской
Интервью [41]
Интервью Алины Витухновской
Переводы [17]
Переводы произведений Алины Витухновской
Проза [18]
Проза Алины Витухновской
Рецензии [19]
Рецензии на произведения Алины Витухновской
Статьи [4]
Статьи Алины Витухновской
Стихи [41]
Стихи Алины Витухновской
Тексты [7]
Тексты Алины Витухновской
Эссе [7]
Эссе Алины Витухновской
Помощь автору
Если вы хотите финансово поддержать Алину Витухновскую, то вы можете сделать это путём перечисления некоторой суммы автору по следующим реквизитам:

Western Union:
Alina Aleksandrovna Vitukhnovskaya (Moscow)
Форсаж:
Алина Александровна Витухновская (Москва)
Статистика
Витухновская стихи литература философия василиск Basilisk умри лиса Дядюшка Вилли Вилли Семёнов Алиса Лайт терминатор тумана blackicon Вилли Семенов Dune #Витухновская_архив Farbrausch питаясь листьями коки Здесь Москва Phil Go ALBUM 78 11 11. Кира Покровская стихи Сергей Садовников садовников Dark Voice of Angelique счастливая смерть творчество Алины Витухновской стихи Алины Витухновской мюсли с молоком Battam purba #Витухновская #выборы2018 #плакат # #Витухновская #выборы2018 #плакат # интервью витухновская Президентские выборы в России доренко Сергей Доренко Саша Сотник Сотник ТВ Президент 2018 президентские выборы 2018 Президент России 2018 выборы 2018 Витухновская интервью 2018 Аліна Вітухновська Меланхолический Конструктор говори правильно Витухновская 2018 Витухновская президент Выборы Александр Сотник Alina Wituchnowskaja Олег Сенцов Витухновская выборы #Витухновская_фанарт Alina Vitukhnovskaya (стихи #Витухновская_фото #Витухновская_2018 #Витухновская_фо Дмитрий Быков процесс Витухновской нтв Процесс Алины Витухновской ТВ-6 Сергей Дедух Алина Витухновская Александр Ткаченко суд над Алиной Витухновской интервью Алины Витухновской Ольга Кучкина Анастасия Соловьёва Пётр Фадеев стихи Витухновской Гасан Мирзоев Матросская Тишина тюрьма бутырка СИЗО штрафной изолятор Wituchnowskaja Salman Rushdie Салман Рушди Владимир Епифанцев Епифанцев Виктор Ерофеев Дело Алины Витухновской творческий вечер Алины Витухновской Оппозиция выборы в мосгордуму Мосгордума клуб икра сотник Андрей Вознесенский дело Витухновской Записки материалиста презентация книги Анжелика Заозерская

СЛАБЫЕ, ЖАЛКИЕ ЛЮДИ НЕ ОСТАЮТСЯ В ИСТОРИИ

Алина Витухновская – одна из самых оригинальных фигур современной русской литературы. Каждая её книга, статья, интервью становятся ярким перформансом. Эта беседа поэтессы с Романом Сенчиным – не исключение.

Алина Витухновская – одна из самых оригинальных фигур современной русской литературы. Каждая её книга, статья, интервью становятся ярким перформансом. Эта беседа поэтессы с Романом Сенчиным – не исключение.

 

– Алина, давай сразу к делу: сейчас культура на подъёме или разрушается, гибнет?

– Если мы говорим о русской культуре, то русская культура XIX – начала XX века будет сохранена, но, скорее всего, сохранена она будет не в России. А что касается современной русской культуры, и литературы в том числе, то, я думаю, естественно, всё разрушается. И здесь невозможно не коснуться политики…

Сегодняшняя Россия никого не устраивает ни как политический, ни как культурный партнёр. Мы снова становимся странным закрытым пространством, но уже без того, что притягивало к нам внимание мира, скажем, полвека назад. Я не западник и не славянофил, но мне такая Россия просто невыгодна и неинтересна. Неинтересна эта корпоративная система, когда всё, в том числе и в литературе, решается по знакомству, по дружбе. Когда стремятся восстановить Советский Союз, не понимая, что восстановить его невозможно, как невозможно стать теми же людьми, теми же писателями, какие были в Советском Союзе. Людей приучают жить иллюзиями, в некоторой неадекватности. Мне кажется, что современная русская культура может быть восстановлена только вместе с русской политикой. Пока у нас будет советская политика, точнее неосоветская; пока мы будем плевать на мнение всех остальных, оставаясь при этом нефтяным придатком, по сути, колонией, улучшений ждать не стоит. Я не поддерживаю тезисы Галковского, что мы колония Англии, но считаю, что на нас отработана колониальная политика на 100 процентов. Такого неуважения к своей культуре, своим людям я не видела ни в одной стране, где была.

– Неуважение к людям – это вообще наша традиция. Это видно из всей нашей истории.

– Я не могу воспринимать ваши слова как политический аргумент. Мне глубоко всё равно, является ли это нашей традицией или национальной чертой. Есть определённая политика власти, и эта политика должна быть уважительной к людям, к их культуре. А вопросы традиционных отношений – это, наверное, не ко мне, а скорее к уважаемому мной Юрию Витальевичу Мамлееву. У него есть теория про Россию, которую я не разделяю – я думаю, что подпитываться какой-либо мазохистской духовностью здесь более невозможно. Это можно было делать в XIX веке, а сейчас у людей не осталось иллюзий, как бы ни хотелось этого власти. Это уже никому не нужно – высасывать из пальца эти внутренние человеческие проблемы, рассматривать русского человека как носителя метафизики, невесть чего; говорить про загадочную русскую душу. Ну какая загадочная русская душа? Я, к сожалению, не помню автора, но часто привожу эту цитату: «Ну какая загадочная русская душа? – заставьте кошку по-собачьи лаять, загадочной получится кошка». Если мы постоянно живём под гнётом вертикали власти, под гнётом какой-то азиатской власти, и у нас при этом что-то получается, то получается не за счёт того, что здесь такая традиция. Это получается за счёт действительно уже каких-то неистощимых сил и ресурсов народа. Но ведь на самом деле неистощимых сил не бывает. И я считаю, что они на исходе.

– И какой выход, Алина? По крайней мере, для культуры? На мой взгляд, культура в Европе погибла. Несколько раз я бывал в Германии, и у меня возникало ощущение, что там давно вместо литературы, музыки, живописи – детские игры.

– Нынешняя ситуация – это период постмодерна. Я выступаю против него – постмодерн показывает, что всё невзаправдашнее, – но вижу, что люди культуры в постмодерн попали. Это кризис культуры, и он сейчас и в Германии, и у нас. При этом в Германии, как и в любой нормальной стране, на культуру выделяются некие субсидии. В любой нормальной стране поддерживают людей искусства, и только у нас говорят, что страдания облагораживают человека, что писатель должен быть нищим.

– Кое-кому помогают.

– Кое-кому никто не мешает продать квартиру, потратить деньги и пойти нищенствовать. Я говорю в данном случае о тех людях, которых я наблюдаю, и мне кажется, что их нищета никак не облагораживает. Мы прошли стадию, когда об этом пристойно говорить. Если государство не заботится о своём народе, в том числе и о деятелях культуры, то культура вымирает. А тот писатель, которого облагораживает страдание, будет страдать сам, по своему собственному выбору. Но государство обязано заботиться о таких людях. Наше дело отказаться, но их дело предложить.

– Это распространённое мнение, что государство должно помогать. Но в этом есть и угроза культуре – государство никогда не будет помогать просто так.

– И в этом большая разница между нами и Германией, например. В Германии помогают просто так. Другое дело, если я приду в какое-либо пристойное немецкое общество со сверхрадикальными взглядами, стану их там излагать, то, наверное, назавтра меня не пригласят, скажем, на банкет к послу. Но меня не вычеркнут из всех списков, не сделают персоной нон-грата, и, в принципе, там возможен диалог людей с разной позицией. Здесь этот диалог невозможен. Власть слаба, труслива, поэтому она отрабатывает практику советского агитпропа.

– И делает это неудачно.

– Неудачно, конечно… Мы говорим о культуре, о её поддержке, но я лично ничего от этой власти не прошу и, скорее всего, не возьму.

– Но есть же другой путь. В России в конце XIX – начале XX века почти вся культурная общественность существовала отдельно от государства, от власти. По существу не признавала её. Был случай, что в Большом театре Шаляпин во время спектакля встал на колени вместе с труппой – артисты просили у Николая Второго прибавки жалования. После этого с Шаляпиным долго не общались его друзья из прогрессивного лагеря, ему пришлось объясняться, извиняться…

– И правильно делали, что не общались. Это вот у нас нынче в Москве все со всеми общаются.

– Писатели, художники существовали на деньги меценатов… В итоге эта позиция привела к тому, что самодержавие пало, произошла Октябрьская революция, родилась новая культура. Расцвет 1920-х годов. Может быть, лучше такой путь?

– Во-первых, вы сравниваете несравнимые вещи. Сейчас мир всё-таки более открытый – Интернет и так далее. И вы всё время забываете, как мы выглядим со стороны. А выглядим мы очень нелепо. Для русской культуры гораздо более выгодно, чтобы её поддерживали. Впрочем, кто именно поддерживает – не имеет значения. Культура от этого не меняется – меняются только слабые, жалкие люди, а такие люди, как правило, не остаются в истории. Конечно, хорошо, если бы появились меценаты. Но где они? У нас сегодня и олигархов не осталось – их сменили назначенцы, у которых, по-моему, и денег-то нет.

– Вы явно показываете, что недовольны сегодняшним положением дел в России. А сколько, по-вашему, такая ситуация может продолжаться? На мой взгляд, это вполне может длиться ещё лет тридцать.

– Такая ситуация может продолжаться ровно до тех самых пор, пока она устраивает большинство людей. Что касается так называемых пассионарных личностей, – я этот термин использую очень условно, – то, видимо, старые пассионарные личности перезрели, а новые не дозрели. Что касается просто персонажей, которые двигают прогресс, то такие люди есть, но мне кажется, что у них недостаточно мотивации. Что касается народа, то он сегодня, как говорится, политически несубъектен. Ему ничего не надо, ему навязали кризис идеологий, и это может действительно продолжаться тридцать лет. Но, как говорится, революцию делают три процента населения, а остальные участвуют, потому что их вынуждают к этому обстоятельства. А обстоятельства, большей частью, – есть экономический фактор. До тех пор, пока есть субсидии от государства, – и здесь мы рассматриваем вредность субсидий, – всё будет так продолжаться.

Почему власть не помогает культуре? Потому что деятели культуры, как правило, никак не влияют на политическую, экономическую жизнь. А вся экономическая политика власти направлена на то, чтобы подавлять в гипотетической перспективе революционно настроенные слои общества.

Я думаю, что русская культура, русские люди и другие народы России жили бы лучше, если бы некий исторический импульс проявил себя, игнорируя намерения данной власти, потому что эта власть не является представителем интересов народа – эта власть является представителем самой себя и сырьевого придатка, коим обладает. Я думаю, что такая ситуация в любом случае должна разрешиться, и здесь я в определённом смысле поддерживаю лозунг: чем хуже, тем лучше. Мне бы хотелось, чтобы у людей открылись глаза на то, что происходит. И рано или поздно, независимо от каких-то мифических происков Запада, от моих желаний или нежеланий, перестанут платить пенсии, давать субсидии, отключат газ, свет. Это просто не может не произойти. Всё идёт как по писаному.

– Литература как-то может повлиять на то, чтобы у людей открылись глаза?

– Литература в лице Владимира Сорокина – может. Сорокин растиражированный, модный автор и хороший писатель. Его книги читают. А литература самая гениальная, но известная единицам – не повлияет никак.

– А возможно ли нынешним относительно молодым авторам стать по-настоящему известными и, следовательно, влиять на общество?

– Я думаю, что ни вы, ни я, ни тот, кто читает с утра до ночи, не может объективно оценивать процесс. Все мы живём в пространстве, которое страшно расщеплено. Все обитают в своих ячейках. Писателем, известным большинству, стать сегодня практически невозможно.

– Алина, как вы относитесь к публичным выступлениям поэтов? Сейчас очень много клубов, где проходят поэтические вечера, и люди на них активно ходят. Помню ваши выступления в Музее Маяковского в начале 2000-х, очень, кстати, сильные.

– Чтобы сделать хороший поэтический вечер, нужно организовывать всё самой. Всё контролировать, всех обзванивать, тратить не Бог весть какие, но всё же свои деньги… Если бы мне сейчас предложили что-нибудь провести, я бы не стала. А что касается молодёжи – если у них есть силы, то пусть делают. Главное – каков результат.

– Я задал этот вопрос к тому, что сейчас поэтических книг выходит мало, их тираж чаще всего экземпляров триста, пятьсот. Редко в каких магазинах эти сборники можно найти. И поэтические вечера в какой-то мере подменяют публикации. Что важнее для вас – поэзия на бумаге или, так сказать, устная?

– Я, конечно, за публикации. Тем более что у поэтов, как правило, нет опыта выступлений перед публикой. Я, например, свои тексты не умею и не хочу читать, и, читая, чувствую себя очень странно. И я была очень рада, когда появился Володя Епифанцев, который читал мои тексты. Он это умеет. Иногда я вынуждена выступать на публике, но мне бы хотелось, чтобы стихи были просто опубликованы.

– Но вот Лиля Брик говорила в начале 60-х молодым почитателям Маяковского: «Как вы можете говорить, что любите его стихи? Вы ведь не слышали, как он читает!»

– Я думаю, что такой подход не имеет никакого значения. Стихи делятся на качественные и некачественные. Или взять само понятие поэта, то есть человека, который всегда должен быть поэтом, – на мой взгляд, это настолько устарелая, просто пошлая форма. И поэтому я меньше всего хочу быть поэтом в том смысле, в каком мне это видится. Для меня человек, каждую минуту показывающий, что он поэт, это что-то нелепое, безумное, асексуальное, странное, и к тому же то, что совершенно не работает. А Маяковский… Маяковский, во-первых, это другое время. И слово «любовь» здесь неуместно – оцениваться должно качество, и у Маяковского очень качественные стихи. Мои идеологические товарищи Маяковского ненавидят, а я считаю, что он – гений. У него есть масса дурацких текстов, но это не имеет никакого значения.

– Дурацкие тексты есть у большинства поэтов.

– Да, и глупее всего читать всё подряд и говорить, что вот поэт здесь и здесь что-то не то написал. Это смешно.

– Алина, вы не так давно стали вести кинолекторий. Расскажите, что это такое?

– Я показываю определённые фильмы и рассказываю о них. Недавно состоялся показ фильма «Волна». Тема была – «Волна» вместо «Школы»… О сериале «Школа» я узнала случайно – по причине того, что в нём звучит мой текст. Пиара тут никакого не было, хотя с режиссёром «Школы» Валерией Гай Германикой я знакома, знаю её фильм «Все умрут, а я останусь»… Не могу сказать, что являюсь поклонницей того, что она делает, но девушка талантливая, и мне очень не понравилось, что на неё все нападают. Это опять же некий постсовдеп – требовать запретить, закрыть. Ну не нравится вам «Школа» – не смотрите. Я, например, телевизор почти не смотрю, у меня есть другие дела.

Мне показалось, что Германика в «Школе» пытается показать возрождение тоталитарной, неосоветской системы, представленное школой. И мы решили закрыть эту тему, показав на кинолектории фильм немецкого режиссёра Денниса Ганзеля про немецкую школу, где рассказывается о том, как внутри неё строится новое тоталитарное сообщество, новый фашизм. В этом параллели этих двух фильмов. Мне хотелось сказать, подобно Борису Виану: «Заберите своих мертвецов». Хватит апеллировать к прошлому. Мы живём в другом обществе, и больше никто не будет маршировать в белых или в чёрных рубашках, никто больше этого не хочет. Мы живём в расслабленное, странное время, и никто не нуждается в таких способах релаксации. Это не говорит о том, что тоталитаризм невозможен – он возможен и осуществляется у нас на глазах. И называется всё это – насилие. Над людьми совершается насилие, и для его оправдания ссылаются на исторические ситуации, на личности. Этим занимается и наш лагерь, и тот – Сталин, Гитлер, коммунизм, фашизм, война, пересмотр результатов войны, модернизация, мобилизация… Мы хотим, чтобы это перестало служить манипулированием, спекуляцией, и для этого показали фильм «Волна». Чтобы устранить некие общественные иллюзии или хотя бы от них дистанцироваться.

– А по какому принципу происходит отбор фильмов для показа? И где вы их берёте?

– Отбор происходит по принципу «нравится – не нравится». И стараемся подбирать фильмы, соответствующие моменту… Некоторые фильмы мне предлагают знакомые, другие представляет компания «Арт-хаус», наш партнёр. В общем, источники есть.

– Алина, как вы думаете, течение арт-хаус может стать интересным для массового зрителя, если эти фильмы пустить в широкий прокат, рекламировать? Мне, например, непонятна формулировка – это кино не для всех. Зрителя, как говорится, надо воспитывать.

– Арт-хаус почему-то ассоциируется с чем-то занудным, непонятным. Это не так. Есть разные фильмы. Но для того, чтобы их увидели, нужны деньги. А в России людей, способных и готовых помогать этому направлению, нет. Но есть компания «Арт-хаус», которая издаёт фильмы на DVD, есть мы, эти фильмы обсуждающие, есть места, где их можно приобрести.

– Вернёмся к книгам. Много ли читаете?

– Мало. Я существо нервное, неусидчивое. Читать я могу в тюрьме, например, или в метро, а так чтобы сидеть за столом в своей комнате – нет. Я, наверное, что называется, человек действия. И, скорее всего, я перечитала книг в детстве и тогда их переоценила. Мне казалось, что из них что-то следует, что-то будет дальше, а дальше ничего не происходило, реальность оставалась такой же. А сидеть всю жизнь с книжками, делать их своей жизнью – нет, я не хочу этого.

Беседу вёл Роман СЕНЧИН

 

Ссылка на публикацию: https://litrossia.ru/item/4175-oldarchive/

Категория: Интервью | Добавил: Admin (30.10.2018)
Просмотров: 349 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Вход на сайт
Поиск
Курсы валют ЦБ РФ
Курсы валют
ПокупкаПродажа
USD/RUB0.000.00
EUR/RUB0.000.00
Данные на
...
© Алина Витухновская 2024-2024
uCoz